Инициатива, как известно, редко бывает благосклонна к инициатору, и подчас прилетает бладжером обратно в лицо.
Даже когда он, вроде как, и ни при чём. Так, подкинул идею для реализации этой самой инициативы по пути наименьшего сопротивления. Ну и кто, скажите, мог знать, что такое дело, заслуживащее руки и (что важнее) изворотливости мастера, Лестрейндж сам лично вверит недотёпе, не сумевшей даже избежать наказания?
Надо было догадаться ещё той ночью, когда он встретил в коридоре после отбоя Беллатрису Блэк, которая пыталась в лоб уломать школьного полтергейста Пивза устроить счастливое Рождество дому Гриффиндора в ворохе разбросанных в гостиной вещей, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Потому что те, кто проворачивают такие штуки, знают, какой подход должен быть к этой головной боли завхоза и большей части учеников.
Ну и что мне с тобой делать, Блэк? Снимать баллы со своего факультета потому, что почуявшие себя старшекурсницами девочки шастают по замку после отбоя?
На самом деле, зная любовь к нарушению школьных правил, назовём этим словом, подопечных со Слизерина, если бы каждый из них карался очками, обладатели серебристо-зелёной символики претендовали бы на то, чтобы уехать в минус, если это вообше возможно. Поэтому Рудольфус старался смотреть на подобные встречи сквозь пальцы, где было возможно — чтобы не подставляться самому, разумеется, обычно решая ситуацию тихим и слегка раздражённым "Иди отсюда" и, убедившись, что направление пинком задано правильно, спешил сам уйти подальше в противоположном.
Можно сказать, здесь всё сыграло в пользу черноволосой девчушки из древнейшего и благороднейшего семейства, в которой, судя по всему, как во всяком уважающем себе тихом омуте водились ещё те черти. Блэк раньше не попадалась. Ни в чем.
Как старший сын Лестрейнджей, Рудольфус прекрасно знал, что к детям из таких семей предъявляются очень высокие требования — в том числе и дисциплинарные. И так же знал, что хорошо играть роль образцового наследника намного проще, чем на самом деле им являться. Так что слизеринец даже не удивился, застав дочь самих Блэков за столь неблагородным занятием как планирование мелкой шалости с призрачным подельником в шапочке с бубенчиками. Кажется, это солидарность.
А ты знаешь, Блэк, что можно сделать это проще и без уговоров, если, конечно, ты не боишься приведений в кровавых пятнах, чьё любимое занятие — выть в Астрономической башне и наводить ужас на первокурсников?
То-то же. А теперь проваливай отсюда, увижу ещё раз — накажу. Зубрилы и спортсмены, на чью долю приходится наибольший вклад в зарабатывании очков, передадут тебе большой привет.
Так вот, возвращаясь к мысли о бумерангах, инициаторах и инициативах. Блэк всё-таки умудрилась провалиться и каким-то образом её причастность к погрому в Гриффиндорской башне стала известна. Недовольный факультет гудел, обсуждая умника, который, судя по количеству пропавших у Слизерина очков, нарушил половину школьных правил, и, если бы не каникулы, на которые большая часть замка должна была поехать уже буквально завтра, едва ли это так просто забылось.
Впрочем, Беллатрисе повезло, и истинный автор инсталляции "Пьяный дракон в гостиной Гриффиндора" остался неизвестным широкой публике. А Лестрейнджу пришлось отложить сборы домой, где он уже мысленно был, потому что приговор в исполение предстояло привести именно ему.
Вроде как и сам виноват. А вроде как — ну Блэ-э-эк, забери тебя гриндилоу. А, да. В восемь в дуэльном клубе: как раз там кончатся занятия. Палочку, кстати, можешь не брать: не пригодится. И скажи спасибо, что не Зал Трофеев.
Школьные коридоры в это время были как всегда непривычно пусты, а на сегодняшнюю, последнюю в этом году, встречу дуэлянтов, пришло очень мало людей. Не свались ему на голову Беллатриса, Лестрейндж тоже предпочёл бы расслабленно ждать отъезда в компании однокурсников, не видя в таком занятии какой-то практической пользы. Что ожидаемо, сегодня явились только несколько человек с Рейвенкло, поэтому большую часть времени Рудольфус лениво наблюдал за дуэлянтами, сославшись на самочувствие и заняв одно из кресел. Так же лениво тянулись минуты, лениво рассекали воздух палочки и даже заклинания летели как-то тоже лениво.
Наконец профессор объявил, что пора расходиться, и дуэлянты потянулись к своим вещам, на ходу приводя в порядок растрёпанные волосы, и минутой позже Лестрейндж остался в аудитории один в окружении лёгкого хаоса, традиционно оставляемого членами клуба.

Негромко гомонившие, обсуждающие планы на долгожданные каникулы студенты свернули за угол, и в аудитории повисла тишина. Прошло совсем немного времени и в коридоре, сопровождаемый гулким эхом, послышался приближающийся стук каблучков, а в дверном проёме в подрагивающем свете факелов показалась тень пятикурсницы, а после — и она сама. Рудольфус встал, но сказать что-либо вошедшей девушке не успел.
Чистокровных семей так мало в Британии, что все они так или иначе знакомы друг с другом — если не в лицо, так хоть по имени, а многие и вовсе объединены паутиной родственных связей. Так что, хоть и не имея точек соприкосновения с Беллатрисой, кроме одного факультета, заочно со старшей — да и со всеми остальными — дочерью Блэков Рудольфус был знаком.
Скорее всего, аналогичная история была и с Беллатрисой. Интересно, что заставляет её так много на себя брать — то, что она сегодня ночью избежала наказания, она считает себя своей или просто в доме Блэков не считают нужным воспитывать дочерей?
Как бы там ни было, огромное количество правил, ограничений начиная постом старосты, которому стоит быть умнее своих подопечных, и заканчивая статусом наследника рода, которому не к лицу ругаться с представителями других семей, помогли Рудольфусу сохранить невозмутимость и каменное спокойствие. Напоминая себе о поведении, достойном сына Лестрейнджей, слизеринец холодно смотрел на вошедшую девушку.
Чуть другие обстоятельства — и вряд ли бы он так простил попытку закрыть себе рот ещё до того, как Лестрейндж даже подумал что-то сказать. Впрочем, просто прощать он не собирался и так, но был более сдержан, чем мог бы. 
— Здесь иногда учат интересным вещам. Например, мне в твоём возрасте здесь очень хорошо далось заклятие молчания. Спорим, я смогу поймать тебя на полуслове? — ответил Рудольфус, не вкладывая в свои слова ни капли агрессии, но рассчитывая на то, что леди Блэк правильно поймёт его мягкое предложение заткнуться и соблюдать субординацию хотя бы для вида.
Сложно сказать, что вызвало бы большее неодобрение Лестрейнджа-старшего: ссора с Блэками или игнорирование зарывающихся младшекурсниц. На самом деле последнее, что стал бы делать Рудольфус — это растягивать процесс заглаживания своего косяка Беллой. Можно подумать, он в восторге от перспективы нянчиться с Блэк. Это возмутило больше всего: так-то ничего говорить по поводу прокола он ей не собирался. Фраза "Убери здесь и вали" короткая, но абсолютно полно выражает отношение Лестрейнжда к мероприятию.
— Кстати, если вдруг ты переживаешь, что низкие потолки здесь угрожают твоему носу, мы можем пойти по традициям нашего завхоза. Говорят, попавшие к нему на отработку становятся единым целым с тряпкой, а по венам начинает течь чистящее средство. Не знаю, будет ли тебе так же весело отдирать от стенок котлов кишки флоббер-червей, но, возможно, это будет интереснее лекции.
Рудольфус не злился. Только если совсем чуть-чуть, что старался не показывать Беллатрисе. Хотя самолюбие оказалось уязвлено и поставить Блэк на место было необходимо. В действительности, он не собирался нарочно измываться с её наказанием, принуждая к чему-то, что унизило бы её слишком сильно. Но сейчас, как он считал, Беллатриса напросилась на оглашение всех вариантов развития событий для неё сама. Не хватало ещё Лестрейнджам терпеть такое от…да от кого угодно, хоть от самого Мерлина.
Ну и что ты стоишь, словно дементора увидела?
— Аудитория сама себя в порядок не приведёт, — бросил Лестрейндж, — Давай, Блэк, от использования метлы не для полётов ещё никто не умирал.
Интересно, чего она здесь ждала и продолжает ждать? Вокруг были разбросанные по полу подушки, на которых ютились студенты, когда под конец занятия профессор решал устроить "настоящую" дуэль; мелкий мусор на полу — наверняка кто-то снова получил вместо магического щита конфетти, — скромно лежащие пустые обёртки от шоколадных лягушек и ещё каких-то сладостей; получивший шальное заклятие криво висящий пустующий портрет, чей хозяин, возмущенно бурча последние пятнадцать минут в конце концов покинул покосившуюся раму. Что до сих пор в формуле с переменными "отработка" и "бардак в аудитории" не сложилось в голове Беллатрисы?

Вообще-то Рудольфус не был настроен враждебно. Довольно досадно, конечно, всё вышло, но это - точно не повод для него, чтобы злиться, как могло показаться. Но довольно сложно в окружении таких же слизеринцев одновременно источать дружелюбие и не дать кому-то сесть себе на шею как старосте. На факультете, где половине студентов амбиции крайне неохотно давали признать чужой авторитет, приходилось периодически ставить самых ярких представителей золотой молодёжи на место: в конце концов дисциплина была не самой сильной стороной змеиного факультета и без пресловутых замашек вседозволенности, которые тут проскакивали заметно чаще, чем где-либо.
Лестрейндж опасался, что Блэк, которая всё ещё была для него тёмной лошадкой, продолжит настаивать на своей правоте. От представителя этого семейства меньшего ждать не приходилось. Со своей же стороны отступиться он тоже не мог. Но в итоге пришлось приятно удивиться.
Да, вряд ли ему действительно удалось пристыдить Беллатрису. Но, по крайней мере, можно было на этом прекратить отстаивать субординацию. Рудольфус молчал, всё ещё сурово глядя на пятикурсницу, начавшую приводить кабинет в порядок. И даже не сказал ни слова на то, что Блэк всё-таки использовала палочку. В принципе, ему было всё равно, что и зачем она делает - ему нужно было лишь отчитаться Слагхорну, что воспитательная отработка была. Удивительно, что за немалый такой косяк Беллатриса отделалась, можно сказать, лёгким испугом, а декан оставил наказание целиком на совести старосты. Видимо, на руку сыграла репутация: их обоих. Беллатриса, как примерная студентка, не заслуживала серьёзного взыскания, да к тому же была на хорошем счету у Слагхорна, а Рудольфусу, по мнению зельевара, можно было доверить этот вопрос. Хорошо, что Блэк, кажется, солидарна с тем, что им обоим сейчас стоит оправдать его доверие.
Чудо, к слову, что причастность самого Лестрейнджа к погрому осталась секретом. Пожалуй, надо быть осторожнее и не лезть так бездумно в пособничество к тем, кого не знаешь. И надо было отдать должное Блэк: попавшись сама, его она не сдала.
Неожиданно задумавшись об этом, Рудольфус снова посмотрел на слизеринку, и уже намного мягче. Его внимание привлекла палочка Беллатрисы, которую та положила на преподавательский стол, чаще всего вообще не использующийся в этом кабинете. Необычная: таких парень раньше не видел. Вообще, глядя на неё, закономерно возникал вопрос, как ей вообще можно колдовать. Изогнутая, словно коготь какого-то хищного зверя, она мало подходила молодой волшебнице, а как её использовала Беллатриса Рудольфус, погруженный в свои мысли, не обратил внимания.
- А ты их знаешь? - отозвался Лестрейндж, оторвав взгляд от палочки и глядя на то, как её хозяйка раскладывает подушки по местам. Девочек в дуэльном клубе было немного: как правило, они этим либо не интересовались, либо довольно быстро понимали, что лучше бы выбрать более мирные дополнительные занятия. Но раз уж Блэк сама так настойчиво интересуется... Интересно, чистокровные леди не посчитают такое занятие себе не к лицу как переброситься парой заклинаний и заодно показать в деле, как обращаются с такими палочками? Рудольфус достал из внутреннего кармана мантии свою палочку и несколькими взмахами помог Беллатрисе закончить с уборкой, отправив беспорядочно лежащие подушки по своим местам.
Староста вышел в центр кабинета, поднеся палочку к лицу - то, что обычно делают дуэлянты в знак уважения к противнику перед началом.
- Давай, - хитро прищурившись, бросает Лестрейндж, - Не бойся, я обещаю тебе поддаваться...как новичку.
Пойдёт? Не струсит ли? Вообще-то дуэли вне занятий запрещены.
Как и погромы в гриффиндорских спальнях? Паинька-Блэк.
- Я разрешил.

А тихая паинька и отличница Блэк оказалась не такой уж и паинькой.
Сейчас - отчасти, к тому, что Рудольфусу было любопытно посмотреть на это странное сочетание "хищной" палочки с тихушницей-пятикурсницей - старосте было интересно, как далеко сможет зайти девушка. Хотя, такой открытый вызов, какой сейчас бросил он, вряд ли проигнорирует хоть кто-то из гордых представителей таких семей. Но всё же была какая-то грань, где здравомыслие начнёт перевешивать задетые амбиции. Должна была быть.
Конечно, она пошла. И что-то подсказывало Лестрейнджу, что дело тут было вовсе не в очевидных вещах.
Не в том, что Блэк была из рода тех, кто не может позволить себе проиграть, позволить кому-то быть и, уж тем более, безосновательно (читать: всегда) считать себя выше них.
Не в том, что носила нашивку факультета самых гордых и амбициозных ребят, для которых повально школьные правила - не больше чем глупая условность для идиотов с другими цветами на мантии.
И, глядя на хитрый огонёк в глазах теперь уже противницы, Рудольфус бы рискнул предположить, что даже не в представившейся возможности легально зарядить чем-нибудь малоприятным в старосту и иметь в своём послужном списке какой-нибудь Летучемышиный сглаз, о котором до выпуска можно травить байки.
Нет-нет. Дело было только в том, что Беллатрисе Блэк, несмотря на её скучающий вид, за которым любой слизеринец научен ловко прятать весь спектр эмоций, чувствовала азарт от того, что происходит.
Рудольфус сделал взмах палочкой, отведя её в сторону, после чего с серьёзным видом отвесил ответный поклон пятикурснице. Он не планировал устраивать полноценную дуэль, но любопытство подстёгивало узнать, что из себя на самом деле представляют леди из чистокровных семей со всеми вытекающими из этого понятия. Развернувшись, Лестрейндж сделал необходимое количество шагов от противницы и снова повернулся к ней лицом, вставая в боевую стойку.
Что это? Неужто нерешительность? Рудольфус стоял, не шелохнувшись и показывая, что нападать первым он не будет. Блэк младше его на два года, и, переводя это время на стандартные знания пяти- и семикурсника, это было пропастью.
А ещё, помимо всего прочего, всё это затеяно Лестрейндж очень, очень не хотел отвечать на её вопрос. Врать и говорить о том, что в дуэльном клубе учат чему-то действительно полезному - обманывать самого себя в первую очередь. Рудольфус, уже знающий, что ждёт его в ближайшем уже будущем, знал: единственное, что он может подчерпнуть из этих дуэлей полезного - это реакция и чувство противника. Иной практической пользы от этого занятия просто нет: любую дуэль вне контроля преподавателя и без строгого набора разрешённых типов заклинаний, можно закончить даже не дав ей толком начаться. Есть масса способов победить и без дурацких перебрасываний экспеллиармусами, будто цель обоих дуэлянтов - не максимальная эффективность, а демонстрирование личного запаса условно-атакующих и защитных чар без претензий на реальный поединок.
Но разве стоит посвящать чужого человека в то, что Рудольфус готовит себя здесь к тому, чтобы за пределами школы быть в состоянии противопоставить что-то, имеющее больше проку, чем отбрасывание на пару метров, и не поймать что-то серьёзнее Ступерфая. Этого было мало, но это было лучшее, чем ничего, и всё, что ему сейчас доступно.
Беллатриса взмахнула палочкой, и Рудольфус успел заметить летящий в него сноп ярко-красных искр. Почти на автомате он ответил тем же - чтобы, столкнувшись на половине пути, оба заклятия ушли в никуда.
А вот, занятый первым выпадом Блэк, ответить на второе движение палочки он уже не успел. Будучи обороняющейся стороной, он мог только отвечать на то, что навязывала противница, а инициатор всяко имеет преимущество во времени.
В общем, к тому моменту, как занятый искрами Лестрейндж знал, что в него летит, оно в него уже летело. И, будь это реальное занятие, его действием стал бы щит и попытки забрать атакующую роль. Но, решив не атаковать, Лестрейндж не видел смысла ставить блок: его недолго превратить вообще в его единственное заклинание в этой дуэли. Разоружение же Рудольфус вообще считал крайне не спортивным, хотя именно оно больше всего поощрялось профессором. Именно по принципу "Лучшая драка - та, которой не было".
Нет, решено было переигрывать.
Честно говоря, Лестрейндж жутко боялся щекотки. Это было неприятно. Вдвойне - потому что очень сложно справиться с желанием засмеяться в голос, опустив палочку и отдав победу в дуэли пятикурснице всухую. Чувствуя, как напрягаются мышцы во всем теле в ответ на щекотку, парень закусил губу, шумно выдохнув.
Дуэль, несмотря на мерзкое действие прилетевшего заклинания, проиграна не была. Главное - он знал, как работает то, что пустила в него Беллатриса. Заклятие непостоянно и держится до тех пор, пока на него направлен кончик этой странной палочки в руках Беллатрисы.
Хотя и нужно было действовать быстро. Пока он ещё может отдать команду собственной палочке.
- Avis, - бросил он, борясь с ощущениями изо всех сил, и несколько серых птиц размером с обыкновенную ворону стремительно полетели в сторону противницы, хлопая крыльями, начав мельтешить возле неё и пытаясь ухватить когтистыми лапами за одежду.
И на этом остановился в ожидании следующего выпада.

Рудольфус с удовлетворением смотрел, как его противница пытается отогнать назойливых птиц, чья единственная цель - доставить ей неудобства. В отличие от аналогичного атакующего заклятия, посылающего агрессивных птиц, которые вполне могут нанести и травмы, эти пернатые используются скорее для дезориентации - максимум попортят аккуратность внешнего вида и оставят пару царапин, неосторожно хватая лапами за рукава мантии поднятых рук. То, что старосте и было нужно, чтобы получить вновь возможность дышать. Лестнейнджу было интересно, что покажет ему пятикурсница и боялся, что ей придёт в голову банальное разоружение, которым она всё и закончит. Но либо эти чары не привязаны на рефлекс в ответ на любое движение палочкой в её сторону, как у многих дуэлянтов, либо ей хотелось показать что-то интереснее Экспеллиармуса. Учитывая слизеринское честолюбие, Рудо ставил бы на второй вариант.
Он пожимает плечами. Дуэль не была серьёзной, и Лестрейндж отлично понимал: если он возьмётся всерьёз перекидываться заклятиями с девочкой, на два года младше него, всё вряд ли закончится в стенах этого кабинета и не выползет на обсуждение с деканом, например. С другой стороны ему бы это было не интересно. Есть смысл сражаться в полную силу только с тем, кто сильнее. Ну и, наконец, Рудо хотел, чтобы проявила себя, а не самоутверждаться за счёт неё на избиении младенцев. Поэтому староста с интересом наблюдает, как одна из пузатых подушек становится маленьким живым серо-зелёным дракончиком. Лестрейндж поднимает палочку, готовясь произнести заклятие исчезновения, опасаясь, по что аналогии с птицами целью дракончика станет он. Но Блэк направляет трансфигурированную тварь на уже лениво летающих возле неё птиц. Раздаётся крик, неприятный хруст перьев и костей, когда дракончик нагоняет одну из птах.
Какая жестокость. Он бы просто развоплотил птиц. Но печалиться из-за призванных птиц, чей срок жизни не так долог и ограничивается выполнением задачи, для которой они были созданы, Лестрейндж не будет. Тем более, что в следующую секунду его с ног до головы окатывает холодной водой.
Вода везде. Стекает по лицу, заставляя мокрые волосы прилипнуть ко лбу. Капает с рукавов мантии. Хлюпает в ботинках. Беллатриса не устояла перед детской шалостью или это ещё не всё..?
Жёлтый луч устремляется к ногам Рудольфуса. Староста не успевает понять, что пытается провернуть Блэк - уж больно странное направление у чар, а подставлять себя под непонятные действия младшекурсниц, которые, и не факт ещё, что совладают со своей магией, было как-то боязно. Но попытка избежать летящего луча шагом назад не спасает - тело пронизывает короткий, несильный, но заставивший содрогнуться все мышцы разряд.
Рудо хмурится, оценивающе глядя на соперницу. Облизывает губы, чувствуя терпкий, с кислинкой вкус. Подносит рукав мантии к носу, вдыхает и фыркает, пытаясь сдержать смех.
- Ты... Ты что... Это, что, вино? - посмеиваясь спрашивает слизеринец.
Сложно представить, на кого он сейчас похож, насквозь в вине. Рудольфус поднимает палочку, не отвечая на предложение завершить дуэль.
Чему-то посерьёзнее здесь, конечно, не учат, но если ты так просишь...
- Fundo Farrago, - отрывисто произносит Рудо, направляя конец палочки в сторону Беллатрисы.
Это было как раз одно из тех заклятий, которым не учат школьников. Лестрейндж нашёл его в одной из книг в домашней библиотеке и, благодаря паре интересных свойств посчитал, что оно стоит потраченного на отработку времени. Долго, очень долго Лестрейндж его осваивал и момент, когда, наконец многострадальный бокал лопнул под воздействием магического пресса. Прелесть его была в том, что отразить его можно лишь ответным заклинанием, либо контрчарами - оно не являлось привычным "лучом", отбиваемым любыми защитными чарами, изучаемыми с первого курса. И второе: оно набирало силу постепенно, а его потенциал ограничен только умением волшебника.
Рудольфусу не хватало - пока - мастерства для того, чтобы использовать его как полноценное боевое заклинание, и навредить Белллатрисе он не боялся. А вот помешать двигаться, ощущая, как понемногу растёт давление невидимой силы - на это он был уже способен.
Но даже несмотря на посредственное им владение Рудо считал, что этим заклятием просто непозволительно не покрасоваться перед девочкой - которая, к тому же, открыто попросила о чём-нибудь посерьёзнее. А там уж не обязательно пояснять, что это Рудольфус не предельно аккуратен, а просто сейчас его порог - сковать движение и дыхание.
Взмахом палочки Лестрейндж прерывает действие пресса и отправляет в сторону Блэк обычную подножку.
- Нет, ничему серьёзному здесь не учат, - сказал Рудольфус, подавая руку, чтобы помочь встать, - Но...лично я считаю, что тут можно научиться базовым немагическим навыкам, а уж чем ты будешь драться - зависит только от твоих знаний и воображения, - Лестрейндж усмехается, вытирая ладонью лицо от потёков вина, - Идея - блеск, - сухо хвалит он, не рассыпаясь на комплименты, - Подумай о том, чтобы как-нибудь заглянуть сюда. Девчонок здесь немного, но ты впишешься...Блэк.
Несколько секунд Рудольфус молчит, задумчиво глядя на пятикурсницу с мыслями о том, что, наверное сказал слишком много на вопрос о дуэльном клубе. Но потом неожиданно меняет тему.
- И...да, с башней Гриффиндора вышло неплохо. Спасибо, что не сдала, Беллатриса.